Ореол смерти - Страница 64

Все тревоги и заботы, не оставлявшие ее весь день, казались далекими-далекими. Да, он всегда знает, что ей подарить! Немного покоя и отдыха…

А Рорк любовался Евой — спокойной, расслабившейся, не чувствующей себя виноватой за то, что позволила себе краткие мгновения отдыха.

Нет, никогда и ни с кем у него не было ничего подобного! Никогда его так не тянуло ни к какой другой женщине. И дело было не только в страсти. Ева завораживала его, он восхищался ею, она стала самым близким ему человеком…

Когда-то он сказал ей, что оба они — потерянные души. Но друг в друге они нашли нечто, что их объединило. Как странно, что он, всегда избегавший полицейских, вдруг нашел среди них человека, составившего его счастье!

Рорк нырнул в бассейн и поплыл к ней. Ева лежала на спине, чуть покачиваясь, и с трудом приоткрыла глаза.

— Кажется, я не могу даже пошевелиться…

— И не шевелись, — он протянул ей бокал шампанского.

— Даже пить не могу! — Но она все-таки потянулась губами к бокалу. — У тебя какая-то фантастическая жизнь. Можешь получить все, что пожелаешь, делать что пожелаешь… Захотел отдохнуть — отправился в Мексику и стал спокойно закусывать омарами и… Как называется эта штука, которую намазывают на крекеры?

— Гусиная печенка.

— Нет, ты называл это как-то иначе. Как-то красивее.

— Foie gras. Это по-французски.

Рорк лег на воду с ней рядом, и она закинула свои ноги на его.

— Ты и не представляешь, как здорово ты живешь! Ты можешь позволить себе все настоящее.

— Мне настоящее больше нравится.

— Знаю. Это еще одна из твоих странностей. Ты вообще любишь все странное. Предпочитаешь читать книги, а не смотреть видео… — Она улыбнулась мечтательно. — Наверное, за это я тебя люблю.

— Видишь, как все хорошо складывается!

— Скажи, когда ты был маленьким и тебе было плохо, ты об этом мечтал?

— Я мечтал о том, чтобы выжить, чтобы выбраться из дерьма. Так далеко я не загадывал. А ты о чем мечтала?

— Представь себе, я мечтала стать полицейским. Хорошим полицейским. Я думала, что тогда никто не сможет меня обидеть и я не позволю никому обидеть слабых…

— Тебе снова снились кошмары? — помолчав, спросил Рорк, и Ева услышала в его голосе нотки тревоги.

— Они не такие уж страшные. Просто снятся постоянно…

— Ева, если бы ты согласилась проконсультироваться с доктором Мирой…

— Я еще не готова, Рорк. Не хочу вспоминать. Слушай, а у тебя остались шрамы? От отцовских побоев…

Этого и он не хотел вспоминать.

— Подумаешь, вмазал несколько раз, спонтанная жестокость… Какое это сейчас имеет значение?

— Ты научился об этом не думать. — Она открыла глаза и взглянула на Рорка. Вид у нее был серьезный и сосредоточенный. — Но ведь это сделало тебя таким, какой ты есть! Разве не так?

— В общем, да.

Ева кивнула, как будто он подтвердил нечто важное.

— Рорк, а как ты думаешь… если люди в чем-то ущербны, если они мучают своих детей — так, как мучили нас, — ты думаешь, это передается детям?

— Нет!

— Но ведь ты сам сказал…

— Нет. Мы сами себя сделали, Ева. И ты, и я. Если бы это было не так, я стал бы бродягой, шатался бы по дублинским трущобам, нападал бы на тех, кто послабее. А ты была бы холодной, жестокой и безжалостной.

Она снова закрыла глаза.

— Иногда я такой и бываю.

Глава 17

Харрисон Тиббл, начальник управления, прослужил в полиции тридцать пять лет. Начинал он патрульным полицейским. Однажды был ранен: получил три пули в живот. Человек менее плотного сложения от такого скончался бы на месте, но Тиббл вернулся в строй через шесть недель.

Он был огромного роста и имел внушительный вес, пугая преступников своей массивной фигурой и устрашающей ухмылкой. За всю карьеру Тиббл не допустил ни одного промаха и был полицейским до мозга костей.

У него было крупное лицо с квадратной челюстью, руки, как вертолетные лопасти, и суровый характер.

Еве он нравился, хотя в глубине души она его немного побаивалась.

— В какой же куче дерьма мы оказались, лейтенант!

Ева предстала перед ним в сопровождении Фини и Уитни. Но понимала, что этот бой ей придется выдержать в одиночку.

— Сэр, Дэвид Анжелини находился на месте преступления в тот момент, когда была убита Луиза Кирски. У нас имеется видеозапись. На время, когда были совершены два предыдущих убийства, твердого алиби у него нет. У него значительные долги, и кредиторы на него наседают. После смерти матери он должен получить солидное наследство. Известно, что она отказалась оплатить его долги.

— Деньги — мотив старый как мир. Но каковы могли быть мотивы еще двух убийств?

«Он прекрасно знает, что это наше слабое место! — подумала Ева. — Обо всем ему наверняка докладывали».

— Анжелини знал Меткальф, бывал у неё дома, собирался заключить с ней контракт. Ему необходимо было ее уломать, но она набивала цену. Третье убийство было совершено по ошибке. Мы подозреваем, что его жертвой должна была стать Надин Ферст, которая по моей просьбе и при моей поддержке освещала ход расследования на «Канале 75». Он был знаком и с ней.

— Да, вроде все должно сходиться… — Стул под Тибблом угрожающе скрипнул. — Анжелини находился на месте одного из преступлений, вы нашли мотивы, установили его связи с жертвами. Но на ноже, который вы сочли орудием убийства, оказались следы крови только самого Анжелини: как выяснилось, он недавно порезал палец. Так что конкретных доказательств у вас нет.

— Пока нет.

— Зато у вас есть признание — правда, не от подозреваемого.

— Это признание — попытка направить следствие по ложному пути, — вставил слово Уитни. — Отец хочет защитить сына.